Венесуэла. Удивительный мир.

Изнемогая под палящим солнцем, второй час я тащу себя и рюкзак по сухой до пыли тропе - к заветной стене, которая высится, как бастион на горизонте. Ранний март - до горизонта стелется высокая трава, в низинах - островки бутылочно-зеленых пальм. По местным преданиям, в этих рощицах обитают боги вместе с припрятанным золотом. Внизу, на бесконечных просторах Великой Саванны, гуляют грозы, змеятся нити рек, индейцы пятнами жгут сухую траву - то ли для защиты от змей, то ли в угоду небесным покровителям. Здесь, в затерянных краях Венесуэлы, без покровителей - никуда.


Что-то около года назад Уго Чавес заявил, что теперь в стране будет свой, отличный от всяких там соседних государств,  часовой пояс. Ранее он уже провозгласил  Венесуэлу "боливарской республикой", сменил дизайн национального флага и ввел новые деньги, а теперь для большей убедительности стрелки часов были переведены назад еще на 30 минут. Но есть в Венесуэле огромный регион, где кажется, что время остановилось, - Великая Саванна. 35 тысяч квадратных километров зеленых ландшафтов, лесов, рек и водопадов, практически недоступных еще тридцать лет назад. Всего 2% населения страны проживает в этих краях, и только 3% туристов забираются в этот неисследованный район.  
Это земли индейцев-пемонов. Их крошечные селения разбросаны на бескрайних просторах плоскогорья, и лишь вьющаяся лента пустынного шоссе связывает их с цивилизованным миром.  Вдали километровыми гигантами над ковром джунглей вздымаются тепуи - ровесники динозавров, столовые горы с отвесными стенами. К одной из таких вершин мы идем уже третий день - это "затерянный мир", где Конан Дойль обещал читателям птеродактилей и алмазные россыпи.
Кроме нас - десяти гринго со всех концов планеты,  с нами идут три проводника с запасами провианта. Для нас это приключение почище Индианы Джонса,  для них -  работа, что-то вроде ежедневного похода в офис. 

"Марко, это твое настоящее имя? - индеец-пемон ловко лавирует среди переплетения корней, уворачиваясь от свисающих лиан. "Ну да, другого у меня нет", - удивляется он. Надежда узнать изнутри жизнь настоящих доколумбовых племен исчезает как дым. 

Марко достает рацию и бутылку кока-колы. Жизнь сегодняшних индейцев - это странная смесь старого и нового - первобытных верований и католических праздников, пепси-колы и вареной маниоки, сотовых телефонов и духовых ружей. Случайный путник здесь часто держит при себе винтовку - не в целях самозащиты, а исключительно для пропитания - до ближайшей лавки с продовольствием две сотни километров.
Тропа ползет все выше и ныряет в облачную сельву у подножия отвесной стены. Бриллиантовая влага накрывает с головой. По сторонам - сплошная чаща -
от изумрудного до кислотно-зеленого цвета, любой просвет надежно запутан лабиринтом лиан. Из-за гигантской бромелии выскакивает колибри сумасшедшего цвета и зависает над ухом, жужжа, как оса.

Тем временем, проводники шустро приготовили незатейливый обед - порядком надоевшие арепы - маисовые лепешки, напичканные на манер шаурмы консервами из тунца. Местный колорит еде придавал неизменный соус чили. Чили был свежий, острый и с термитами. Источники протеинов были размером с дородного муравья, с большими головами и упитанным тельцем. "А как вы на своем языке термитов называете?" - спросил Марко. С сожалением покачал головой, узнав, что ни жирных личинок, ни съедобных муравьев у нас нет.


А стена нависала громадиной уже совсем рядом. Ее верх терялся где-то в плотных облаках. Тропа превратилась в свалку первобытных валунов, ныряла под водопад, летящий из-за облаков, а затем поднималась ввысь, к огромному необитаемому плато. Орхидеи уступили место мхам и лишайни кам, больше похожим на шкурку животного, понемногу исчезли бабочки, затихли птицы. В ста метрах вверху виднелась расселина - ворота в загадочный мир.


По мнению ученых, плато Рорайма - одна из древнейших геологических формаций на земле, сложенная кварцитами, песчаником и тонкими прослойками сланца. По местным преданиям, плато Рорайма - обитель прародительницы всех людей богини Куин, матерь всех вод и ствол древа плодородия. По личным впечатлениям, плато Рорайма - это высадка первопроходцев на Марс.
Перед нами, как в фантастическом фильме, простиралась безжизненная черная равнина с нагромождением причудливых лабиринтов. Будто вмиг окаменели стада динозавров, ящеров и стаи птеродактилей. Впрочем, они мирно уживались с силуэтами церквей, пушек, женских туфель и, при некотором воображении, фигурой моего соседа.
Прыгая между воронками с кристально чистой водой и пестрыми японскими садами на островках розового песка, мы пробирались к краю плато.  Волна холодного ветра уносит туман - и перед нами долина горного хрусталя, красные реки и гвианские арлекины - черные жабы размером с пуговицу, умеющие лишь ползать.  Лежа на краю пропасти и заглядывая в бездну, я затаила дыхание и прислушалась. Только шорох облаков. Здесь, наверху, мы были в первозданном одиночестве. Далеко внизу яркими красками манила к себе жизнь.


Венесуэла полна контрастов. Это понимаешь с первого взгляда - из иллюминатора самолета, снижающегося над пятимиллионным Каракасом. Склоны облачных зеленых гор сплошь покрыты чешуей лачуг, возведенных из подручных средств. Это - барриос, кварталы бедноты, взявшие в кольцо город. А в центре высятся небоскребы, чередуясь с ухоженными кварталами колониальной архитектуры и фонтанно-бассейновыми особняками. Правда, решетки на всех этажах, неприступные заборы и женские рюкзачки на груди вместо спины для большей безопасности - это неотъемлемая часть жизни.

По мере удаления от столицы вглубь страны, контраст становится заметнее.  Вдоль дорог торгуют сухими хлебными кругами "касабе" и кустарными сувенирами непонятного назначения. А через сотню километров, в окрестностях городка со звучным названием Эль-Дорадо, уже можно купить мешочек золотого песка или самородок размером с кулак. 

Этот район - вотчина нелегальных старателей-одиночек и крупных золотодобытчиков. На поиски сокровищ сюда съезжаются авантюристы со всех концов мира.  Золото находят в песчаных наслоениях речных русел, оно манит желто-красными жилами в горных породах, прячется в виде неброских самородков в непроходимой сельве.

Контрасты не только социальные. Всего несколько часов дороги отделяет бескрайнюю Амазонию на юге страны, где индейцы-яномами ведут примитивный образ жизни, от рифов и островов Карибского моря на севере. И если в дельте Ориноко на западе пираний, капуцинов, туканов и прочей живности больше, чем людей, то над снежными вершинами Анд на востоке кружат лишь одинокие кондоры.

Придорожные селения вдоль дорог, ведущих из Каракаса вглубь страны, сплошь застроены лачугами "сделай сам" - в соответствии с достатком и умением хозяев. Тратиться на изысканное жилье смысла нет - тепло круглый год, да и музыку заодно и соседу слышно. Да и некогда красотой любоваться - скоро карнавал!

Как обжигающе яркое пятно в однообразной жизни, к которому готовятся целый год. Гигантские маски еще долго сиротливо стоят у заборов, когда стихает веселье. Каждый год на четыре дня "гомо сапиенс" превращается в "гомо неистовус" - в это время здесь не ходят и не сидят и, уж, разумеется, не спят. Улицы крошечного городка вмиг превращаются в площадку для мега-вечеринки для восьмидесяти тысяч гостей! Дородные "лас мадамас" в цветастых платьях вперемешку с "дьяволами" в масках приплясывают под заводные мелодии "калипсо", создавая фон для красочного шествия фигур из папье-маше, монстров, полуобнаженных королев и принцев. Осоловело скачут ряженые. Каждый венесуэлец считает долгом вытащить на улицу любимое дитя - колонки с себя ростом, ну и, как обычно, попользовать их по максимуму. Жизнь забывается - в душе праздник, вокруг - мир, рядом - блеск роскошных нарядов и любовь, любовь... Яркая и нетребовательная, трудолюбивая и открытая - такая разная Венесуэла.

Наталья БАРЫШНИКОВА для журнала "Досуг  в Нижнем"